«БАЛ» МАТИЛЬДЫ МОННЬЕ – НЕУДАЧНОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ АМБИЦИОЗНОЙ ИДЕИ
25/11/2017 – Виктор Игнатов
22 – 25 ноября 2017, Théâtre National de la Danse Chaillot, Paris

В Национальном театре танца Шайо состоялся показ спектакля «El Baile» – «Бал»; его совместно создали французский хореограф Матильда Моннье и аргентинский писатель Алан Паулс. Их творческая концепция, базирующаяся на исторической и эстетической эволюции Буэнос-Айреса, не получила должного воплощения в спектакле, поставленном для 12-и аргентинских исполнителей. Артисты часто поют и что-то говорят по-испански. Но перевода нет, поэтому французская публика была вынуждена отвлеченно созерцать пластическое действии. В отсутствии драматургии, структуры и хронологии оно угнетает длиннотами и однообразием банальных абстракций. Бедное сценическое воображение и узкое хореографическое мышление М.Моннье повергло «Бал» в разряд скучных, заурядных зрелище.

Национальный театр танца Шайо параллельно с проведением третьего Фестиваля искусства фламенко представил спектакль «El Baile» – «Бал». Его поставили Матильда Моннье и Алан Паулс под впечатлением сценического шедевра «Бал», который в 1981 году создал с труппой Théâtre du Compagnol французский актер, сценарист и режиссер Жан-Клод Пеншенан. В 1983 году итальянский кинорежиссер Этторе Скола, восхищенный этим спектаклем, великолепно его экранизировал, сохранив название и театральных исполнителей. Фильм был номинирован на американского «Оскара» и в 1984 году завоевал французского «Сезара».

В фильме, как и в пьесе, предстает парижский танцевальный зал на протяжении полувека (1933-83). Здесь не говорят ни слова, а только флиртуют и танцуют, знакомятся и ревнуют, влюбляются и конфликтуют. В зале собираются разные женщины и мужчины – красотки и кавалеры, старые девы и пенсионеры, сутенеры и фашисты, патриоты и коллаборационисты, хиппи и рокеры. С улицы доносится грохот истории, прерывая на мгновения танцы, которые и есть жизнь, которая и есть танец. Благодаря метаморфозам музыки и танца, зала и персонажей, образно предстают семь разных эпох в истории Франции. Эта гениальная идея настолько увлекла М.Монне и А.Паулса, что они решили поставить новый «Бал», который теперь проходит в Буэнос-Айресе и, подобно спектаклю Ж.-К.Пеншенана, то есть через танец и популярную музыку, рассказывает о недавней истории Аргентины и её противоречиях на протяжении 38-и лет – с 1978 по 2016 год. В реализации амбициозного замысла постановщикам помогали драматург Вероник Тимсист и музыковед Сержио Пужоль.
Известный парижский критик Филипп Нуазет, излагая суть нового «Бала», в частности, написал: «Спектакль был задуман как специфический проект, богатый личными историями танцовщиков, чтобы показать аргентинские мифологии и все то, что осталось от потерянных поколениях и танцевальных революций. Образ страны составляют танго и футбол, рок и протест. Матильда Моннье и Алан Паулс придумали пьесу без слов для 12-и аргентинских исполнителей. Это бал, который отражает энергию или депрессию разных эпох. Коллективное воображение, наполненное музыкой и танцем, рассказывает о течении времени».

К большому сожалению, интересная концепция не получила адекватного воплощения в спектакле «El Baile», хотя М.Моннье далеко не дебютант в танцевальном театре. С 1994 года она возглавляла Хореографический центр в Монпелье. Более сорока её постановок были представлены на Фестивале в Авиньоне, Городском театре Парижа, а также на сценах Нью-Йорка, Берлина, Вены и Лондона. Творчество М.Моннье было вознаграждено Министерством культуры Франции. С 2014 года она является директором Национального центра танца в Париже. Несмотря на высокий уровень занимаемых постов, знатная дама в своей последней постановке не только катастрофически подорвала свою репутацию, но и публично расписалась в своей профессиональной несостоятельности. За последние годы трудно припомнить спектакль, который оказался таким же провальным, как «Бал» в хореографии М.Моннье. В чём же его неудача? Если ответить кратко, то – во всем! Несмотря на многозначительную концепцию спектакля, в нём нет ни мифологии, ни аллегории, ни мысли, ни драмы, ни интриги, ни логики, ни структуры, ни хронологии, ни декорации, ни видео. А что же есть? Под висящими неоновыми лампами на сцене стоят 12 стульев, на которые часто усаживаются артисты. Не получая должной занятости, они однако создают впечатление масштабности сценического действа.
Представление начинается подобно «Балу» Ж.-К.Пеншенана. На сцену поочередно выходят и садятся на стулья 7 девушек и 5 парней. Возникает большая пауза тишины, вызывая кашель у недовольных зрителей. Первые 30 минут, то есть треть полуторачасового спектакля, проходят без фонограммы. В отсутствии музыкального сопровождения артисты, хотя и не имеют вокальных способностей, но все-таки часто что-то напевают. Правда, понять ничего нельзя, так как по ходу всего спектакля его аргентинские исполнители поют и общаются только по-испански. Традиционную проекцию перевода текстов по-французски постановщики продуманно исключили, видимо, опасаясь показать их несостоятельность в спектакле, составленном из абстрактных ребусов. Таким образом, не понимая звучащих слов, публика сконцентрировала своё внимание на пластическом действии. Оно началось и развивалось странно: парень вскочил со стула и, широко улыбаясь, стал долго трясти бёдрами, демонстрируя свою сексуальность.

Одна девица размялась в твисте, другая – это повторила под невыразительное пение одного из артистов. На сцене – уныние и пустота. Но постепенно появляются разного рода зарисовки. Наивные и банальные, они красноречиво отражают бедность воображения постановщиков. Истерические куплеты безголосой девицы сменяются незатейливым пением парня; под это сопровождение выкручивается высокий транссексуал в красных женских туфлях. Поочерёдно поют разные девицы, а другие артисты, стоя перед сидящими партнерами, трясут бёдрами или ягодицами; кто-то тупо корячится на четвереньках. Назвать это танцем нельзя, и в этом не видится история потерянного поколения Аргентины.
Одна из девиц берет микрофон и что-то фальшиво поёт, словно на дружеской вечеринке. На пение девицы накладывается текст, который через микрофон бубнит парень в ритме брейка. Наконец-то появляются звуки фонограммы: что-то пробует танцевать брейк; другие, сидя на стульях, ритмично дёргаются. Все это выглядит убого, так как у исполнителей нет мастерства, а у хореографа – фантазии.
Под яркие и мощные ритмы ударных группа девиц тупо бродит и трясет головами, группа парней синхронно скачет и пульсирует, словно на африканском празднике. Перлы хореографа и вся эта суета быстро надоедают. К счастью, звуки фонограммы смолкают, но один из парней начинает бубнить какую-то «тарабумбию», и под её ритмы ансамбль артистов синхронно танцует простенькую композицию. Вскоре уставшие исполнители усаживаются на стулья, а парень продолжает бубнить «тарабумбию» да ещё и с петушиным кукареку. Затем все сидят в глубокой тишине. Её нарушает артист: взяв микрофон, он поёт ностальгическую песню, видимо, о жертвах военной диктатуры. Для иллюстрации этого страшного периода в истории Аргентины один из парней, сложив руки пистолетом, как бы целится в стоящую перед ним девицу, затем стреляет, и она падает. Более примитивного воплощения кровавой расправы над людьми придумать невозможно. Глядя всё это, становится ясно, что публику здесь держат «за дуру», и ей подсовывают настоящую халтуру. Досыта ею насладившись, некоторые зрители встают и покидают зал. Я же сижу в надежде увидеть знаменитое аргентинское танго.

Коллективный мини-стриптиз всех участников «Бала

Скажу откровенно – ждать пришлось долго. Ещё нужно было видеть коллективное раздевание всех 12-и артистов: выстроившись в линии на авансцене, они обнажали свои торсы и бестолково выламывались под звучание ритмичной песни, как бы представляя мозаичный портрет аргентинской молодёжи. Некий стриптиз прервал громкий выкрик – «Баста»: все исполнители уселись на стулья и стали одеваться под грустное пение девицы. Трудно было понять суть происходящего, когда на сумрачной сцене артисты устроили беготню, при этом некоторые из них почему-то тёрли по столам и по сцене полуобнаженные тела своих коллег. Далее разрастается хаос: одни персонажи ходят или валяются по сцене, другие – лежат или стоят, одинокая пара что-то танцует, поодаль парень надолго замер с высунутым языком, девицы чешут сидящих парней…Дали яркий свет, и от резкого крика все забрались под столы и стулья. На сцене царит не искусство танца, а его деградация. Зрители, пришедшие на спектакль и попавшие в ловушку, естественно, уходят, чтобы не видеть сценическую абракадабру, насыщенную сумбурными перлами хореографа. Но я все-таки сижу и мужественно жду обещанное аргентинское танго. Пришлось ещё лицезреть немало глупостей. В частности, под красивую джазовую песню шесть пар артистов, видимо не умея исполнять сложные танцы, тупо переминались, вызывая уныние примитивной лексикой. Наступила тишина, и все артисты сели на стулья…При этом подумалось – лучше бы они больше и не вставали, чтобы не раздражать публику…
Наконец-то пришёл черёд для долгожданного танго, но его показали не сразу. Танцевальному номеру предшествовала занудная сцена профессионального смотра и отбора артистов, видимо, воспроизводившая подлинный эпизод из хроники создания этого спектакля. Под громкие команды Патрона, возможно воплощавшего хореографа, группа артистов несколько раз исполняет одну и ту же танцевальную композицию. Каждый раз группа становится всё меньше и меньше из-за отсева неудачников. Патрону пришлось выгнать всех, в том числе и последнего кандидата, непрерывно отбивающего чечётку. Вскоре к Патрону подходит девица, и рождаются пленительные звуки аргентинского танго. Пара начинает танцевать, но после нескольких па к партнерше поочередно присоединяются ещё пять девиц, а затем и три парня. В разноцветных трусах, словно на пляже, они формируют как бы «туристический поезд».

Аргентинское танго в исполнении «поезда» артистов

Чтобы не развалится, «поезд» движется медленно и предельно просто, угнетая тоской и рутиной. Всем известная «новация» хореографа могла бы украсить тренинг пациентов старческого дома: несмотря на слабую память и малую подвижность, пенсионеры, наверняка, смогли бы воспроизвести этот «шедевр», так как он составлен из минимального числа однообразных движений. Несмотря на их простоту, «поезд» всё-таки развалился, и его первоначальная пара получила возможность показать высокий класс танца. Но чуда не случилось. Хотя танец и приобрёл эффектные па, мало профессиональные партнеры так и не сумели продемонстрировать изящество и красоту, шарм и флирт, страстность и пылкость, грациозность и чувственность ослепительного аргентинского танго. Очень жаль!
После блёклого номера артисты уселись на стульях вдоль авансцены. Под непонятный текст и лай собак девицы стали размахивать белыми платками и с ними отправились в зрительный зал, возможно, символизируя марш аргентинских матерей, трагически потерявших своих детей. Спектакль завершила футбольная картина: на тёмной сцене артист долбил ногой по мячу, и он с грохотом шарахал по решетчатому окну ниши, за которым ритмично двигался парень под фонограмму бравурной песни.
Нужно сказать, что по ходу представления с фонограммы звучат фрагменты выступлений более десяти музыкальных групп, которые были популярны в Аргентине в разное время. Но для французской публики они совсем неизвестны, поэтому композиция фонограммы не смогла передать ни колорит, ни эволюцию жизни Буэнос-Айреса. Тягучее малоинтересно представление длится слишком долго. Все его незатейливые ребусы можно было бы показать всего за час, а не растягивать на полтора часа. Но для международного проекта, видимо, это и есть минимум. В спектакле нет ни одного большого номера, нет яркого дуэта или соло. На сцене господствует полная анархия и какофония всякой ерунды. В танцевальном спектакле, тем более в мюзикле, в жанре которого и родился фильм «Бал», всегда можно весело подурачиться, комично подергаться и саркастично покривляться, но нужно все-таки и танцевать. М.Моннье, хотя и очень хотела, но танцевально ничего не сумела сказать, потому что не нашла нужных слов и должной лексики. Отсутствие эволюции в сценографии спектакля, в свою очередь, парализовало развитие столь интересной идеи исторической ретроспективы. Несмотря на множество просчетов, «Бал», созданный в Буэнос-Айресе, был показан на крупном Фестиваля танца в Монпелье и на престижной сцене Национального театра танца Шайо. Как попадают такие неудачные опусы на высокие артистические орбиты, остаётся загадкой.

Crédit photos: Christophe Martin, Laurent Philippe